Бессмертные мелодии. Там, вдали за рекой,
Александр Рифеев 3 Бессмертные мелодии. «Там, вдали за рекой, …»
***
***
***
Не было в нашем советском прошлом человека, кто не знал бы слов этой популярной песни: «Там, вдали за рекой, засверкали огни, в небе ясном заря догорала. «. Автором песни считается эстонец Николай Мартынович Кооль, поэт и переводчик, написавший ее в 1924 году и опубликовавший стихотворение под таким же названием в газете г. Курска. Но слова и музыка этой знаменитой песни родились гораздо раньше и совсем по-иному историческому событию, о чем многие просто не знают. Согласно многочисленным публикациям и исследованиям, мелодию автор, по его собственному признанию, позаимствовал у старой народной сибирской песни «Когда над Сибирью займется заря»:
*
Лишь только в Сибири
займется заря,
По деревне народ просыпается.
На этапном дворе
слышен звон кандалов —
Это ссыльные в путь собираются.
*
Весьма распространенный прием — брать старые популярные песни и на их мелодию накладывать свой текст … Но что это была за река и что это были за огни, о которых поется в той комсомольской песне? Ни в одном из исследований о творчестве Кооля о них нет ни слова.
*
«Там, вдали за рекой. »
Там, вдали за рекой, засверкали огни
В небе ясном заря догорала
Сотня юных бойцов из буденовских войск
На разведку врага поскакала
Они ехали долго в ночной тишине
По широкой украинской степи.
Вдруг вдали у реки
засверкали штыки:
Это белогвардейские цепи.
И без страха отряд
поскакал на врага,
Завязалась кровавая битва.
И боец молодой вдруг поник головой:
Комсомольское сердце пробито.
**
ссылка на исполнение песни «Там, вдали за рекой . «
Про огни и реку уже сказано, и что это за огни — костры, окна домов и т.д. — непонятно. Но слово «сотня»? Вообще-то в Красной армии в кавалерийских войсках были только эскадроны, а казачьи сотни — были только в Российской императорской армии и в армиях Белого движения. Или это просто — сто бойцов? И почему ночью в своем же тылу противник передвигается изготовленными к бою цепями, а не походными колоннами? И в чем задача разведчиков? Скрытно выявить противника, направление их перемещения, и по-тихому уйти с добытыми сведениями к своим. Но вместо этого: «И без страха отряд поскакал на врага, …» Откуда такие странности?
*
Все дело в том, что автором этой знаменитой комсомольской песни в качестве образца был использован текст совсем другой, но уже казачьей песни – «За рекой Ляохэ загорались огни»
***
***
1904 год. Декабрь. Маньчжурия. В самом разгаре русско-японская война. Только что пришла весть — пал Порт-Артур. Именно в те дни командир Забайкальской казачьей бригады генерал-майор Мищенко получил приказ совершить кавалерийский рейд в тыл врага, захватить приморскую ж.д. станцию Инкоу и вывести из строя железную дорогу на участке Ляохэ — Порт-Артур чтобы прервать переброску высвободившихся японский войск из-под Порт-Артура в Маньчжурию. Генералу было предоставлено право сформировать из добровольцев особый сборный кавалерийский отряд. Добровольцев вызвалось больше, чем требовалось, и 26 декабря (по старому стилю) 75 сотен и эскадронов при 22 орудиях, прорвав левый фланг японских позиций, ушли за реку Ляохэ.
*
В канун Нового, 1905 года отряд Мищенко вышли к сильно укрепленным позициям Инкоу, стоящему у впадения реки Ляохэ в морской залив. Кавалеристам противостояли японские войска, уже поджидавшие их в окопах. Внезапного удара по Инкоу не получилось. Японцы, засевшие за укреплениями, расстреливали атакующих с кратчайшего расстояния. Казаки, находящиеся в первых рядах были бессильны против артиллерийской картечи и винтовочно-пулеметного огня. Трижды русские яростно шли на приступ, и трижды атака была японцами отбита. Жгучий мороз добивал раненых, которых не успели подобрать сразу. Инкоу не был взят. И на память от того набега в забайкальских, сибирских, уральских и донских станицах остались Георгиевские кресты, похоронки и рассказы участников, а так же и песни. Текст одной из них и попал Н. Коолю, решившему создать новую песню уже для новой армии.
ссылка на исполнение песни «За рекой Ляохэ»
**
еще ссылка на один вариант исполнения песни «За рекой Ляохэ»
Текст казачьей песни
ЗА РЕКОЙ ЛЯОХЭ ЗАГОРАЛИСЬ ОГНИ
*
За рекой Ляохэ загорались огни,
Грозно пушки в ночи грохотали,
Сотни храбрых орлов
Из казачьих полков
На Инкоу в набег поскакали.
Пробиралися там день и ночь казаки,
Одолели и горы, и степи.
Вдруг вдали, у реки,
Засверкали штыки,
Это были японские цепи.
И без страха отряд поскакал на врага,
На кровавую страшную битву,
И урядник из рук
Пику выронил вдруг —
Удалецкое сердце пробито.
Он упал под копыта в атаке лихой,
Кровью снег заливая горячей,
Ты, конек вороной,
Передай, дорогой,
Пусть не ждет понапрасну казачка.
За рекой Ляохэ угасали огни.
Там Инкоу в ночи догорало,
Из набега назад
Возвратился отряд.
Только в нем казаков было мало.
© Copyright: Александр Рифеев 3, 2015
Свидетельство о публикации №215041200769 Список читателей / Версия для печати / Разместить анонс / Заявить о нарушении Другие произведения автора Александр Рифеев 3 . песни потрясающие помнятся слова про кандалы слышала когда-то такое исполнение аутентичное в северной деревне. все очень интересные рассказы о песнях и каждая уникальна, там судьбы людей чувствуются, сейчас не припомню таких песен. Спасибо!
Источник
Настоящий текст песни «Там в дали за рекой…» Изначальна она была посвящена подвигу казаков во времена русско-японской войны! (Видео)
Считается, что слова в этой популярной советской песне, которая повествует о сражении во времена гражданской войны, были написаны Николаем Кооле в 1924 году. Но это не так. Как оказалось, эта песня была переделана, а изначально была посвящена кровавому, но малоудачному набегу на Инкоу на рубеже 1904-1905 гг. Вкратце история этой операции такова. После падения Порт-Артура, русское командование решило вспомнить о партизанской тактике 1812 года и организовать глубокий рейд в тыл врага. Целью было прервать железнодорожное сообщение на участке Ляохэ-Порт-Артур и не допустить переброски из Порт-Артура высвободившейся армии генерала Ноги. Был сформирован сводный конный отряд свыше 7 тысяч человек из представителей всех родов кавалерии (там были донские, терско-кубанские, уральские и забайкальские казаки, а также драгуны, конные сибирские стрелки и даже пограничники) при 22 орудиях.
Отряд должен был разрушить железнодорожное полотно и мосты. Возглавил отряд генерал-лейтенант П. И. Мищенко. Отряд выступил 24 декабря 1904 г. по левому берегу Ляохэ. Японские шпионы из местного китайского населения оповестили об этом цепью костров (это и есть «огни», которые зажигались в песне). Русские продвигались, перерезая телефонную связь, громя мелкие японские команды и обозы, портя железнодорожное полотно и даже пустив под откос 2 поезда. 29 декабря, отряд вышел к г. Инкоу (у впадения Ляохэ в море), где были сосредоточены японские склады. На следующий день была назначена атака. Инкоу защищало 1600 японцев, засевших за прочными укреплениями, для атаки Мищенко выделил той же численности штурмовую колонну под командованием полковника Харанова, остальные части оставались в резерве.
Русская артиллерия зажгла Инкоу с его громадными складами (они горели несколько дней), но в свете пожаров атакующие казаки представляли собой отличную цель, и японские пулеметы косили их беспощадно. Три атаки захлебнулись, обойдясь казакам в 200 убитых. Мищенко задумал было повторить штурм, но известия о подходе к Инкоу японских подкреплений заставили его спешно отступить.
При отступлении одна из русских колонн была окружена преследовавшими ее японцами, но сумела отбиться и прорваться. 2 января 1905 г. отряд вернулся в расположение русских войск, пройдя 270 км. и потеряв в целом до 408 убитых. Рейд оказался не то, чтобы совсем провальный, но и далеко не блестящий. Результаты были достаточно мелкими, потери – слишком большими, основная задача выполнена не была.
За рекой Ляохэ загорались огни,
Грозно пушки в ночи грохотали.
Сотни юных орлов из казачьих полков
На Инкоу в набег поскакали.
Пробиралися там день и ночь казаки,
Миновали и горы, и степи.
Вдруг вдали у реки засверкали штыки —
Это были японские цепи
И без страха отряд поскакал на врага,
На кровавую страшную битву.
И урядник из рук пику выронил вдруг:
Удалецкое сердце пробито.
Он упал под копыта в атаке лихой,
Снег залив своей кровью горячей.
Ты, конёк вороной, передай, дорогой,
пусть не ждёт понапрасну казачка.
За рекой Ляохэ уж погасли огни,
Там Инкоу в ночи догорало.
Из набега назад возвращался отряд
Только в нём казаков было мало…
Источник
Там вдали у реки оригинал
Там вдали за рекой: чекистская, казачья, каторжанская, кулацкая, цыганская. Три века
Я помню эту песню с детства. Вот такой —
Мне пела ее мама вместо колыбельной. Фильм был уже потом — и, может быть, не будь в нем песни, не понравился бы он мне. Ну, да я не о себе — о песне.
Текст написан в 1924 году. Автор — Николай Кооль. Даже не так — непременно не просто так, а «комсомолец Николай Кооль», музыка значилась всегда народной. Эстонец Кооль, чекист, поэт и переводчик, опубликовал ее в курской газете под псевдонимом Колька-лекарь.
Его текст такой —
Там вдали, за рекой
Зажигались огни,
В небе ярком заря догорала.
Сотня юных бойцов
Из буденновских войск
На разведку в поля поскакала.
Они ехали долго
В ночной тишине
По широкой украинской степи.
Вдруг вдали у реки
Засверкали штыки —
Это белогвардейские цепи.
И без страха отряд
Поскакал на врага.
Завязалась кровавая битва.
И боец молодой
Вдруг поник головой —
Комсомольское сердце пробито.
Он упал возле ног
Вороного коня
И закрыл свои карие очи.
«Ты, конек вороной,
Передай, дорогой,
Что я честно погиб за рабочих!»
Там вдали, за рекой,
Уж погасли огни,
В небе ясном заря загоралась.
Капли крови густой
Из груди молодой
На зеленые травы сбегали.
И ее запели — сначала коллеги-чекисты, потом — в армии.
Пели ее и в Великую Отечественную — потому она попала в концерт «Песни Победы»:
Елена Ваенга (хорошо, но черезчур по-советски официально-трогательно.
Конечно, после появления в фильме «Как закалялась сталь» — пела ее вся страна.
Как всякая песня, «ушедшая в народ», конечно и эта видоизменялась — отдельные слова, строчки. В сборниках можно найти три-четыре достаточно близких друг к другу вариантов.
Неоднократно встречал и варианты «белогвардейские» — в них только цепи становились красными, буденновские войска — то корниловскими, то колчаковскими. И погибали — офицер, корнет, казак.
Несомненно, могла эта песня в каких-то видах в гражданскую существовать в белогвардейских частях.
Хотя, уверен, известные на сегодня варианты — все-таки позднейшие переделки, так что текст приводить смысла не вижу (кому интересно — вот с деникинскими войсками, русским сердцем и казаком молодым). Встречал и «махновские» ее варианты, тоже переделки — но об этом потом.
Однако, и прочно вошедшая в «правильный» репертуар песня с текстом Кооля была переделкой старой казачьей — об операции времен русско-японской войны, когда казаки неудачно штурмовали город Инкоу. Пост об этом варианте и событиях, связанных с песней, недавно прокатился по цитатникам моих друзей.
Вот так песня звучит в исполнении Максима Кривошеева (первый раз мне показалось, что это Боб поёт).
За рекой Ляохэ загорались огни,
Грозно пушки в ночи грохотали,
Сотни храбрых орлов
Из казачьих полков
На Инкоу в набег поскакали.
Пробиралися там день и ночь казаки,
Одолели и горы и степи.
Вдруг вдали, у реки,
Засверкали штыки,
Это были японские цепи.
И без страха отряд поскакал на врага,
На кровавую страшную битву,
И урядник из рук
Пику выронил вдруг:
Удалецкое сердце пробито.
Он упал под копыта в атаке лихой,
Кровью снег заливая горячей,
Ты, конек вороной,
Передай, дорогой,
Пусть не ждет понапрасну казачка.
За рекой Ляохэ угасали огни.
Там Инкоу в ночи догорало.
Из набега назад
Возвратился отряд
Только в нем казаков было мало…
Вот еще один вариант — каковы голоса!
В примечаниях к этому ролику указано, что текст публиковался П.Н. Красновым. Думаю, новую жизнь этому варианту дала все-таки опубликованная в «Парламентской газете» в 2000-м году статья Виталия Апрелкова, есаула Забайкальского казачьего войска с историей песни и старым текстом.
Оттуда цитирую изложение событий, о которых сложена песня:
1904 год. Декабрь. Маньчжурия. В разгаре Русско-японская война. Военное счастье — на стороне врага. У русских ни одной победы с начала боев. Только что пришла весть, надломившая дух нашей Маньчжурской армии, — пал Порт-Артур. Причем не взятый врагом штурмом, а капитулировавший! Японцы начали немедленную переброску своей высвободившейся армии на север, чтобы разгромить русских окончательно.
Именно в те трагические дни командир отдельной Забайкальской казачьей бригады генерал-майор Павел Мищенко получил приказ возглавить кавалерийский рейд в тыл врага и захватить приморскую станцию Инкоу и вывести из строя железную дорогу на участке Ляохэ — Порт-Артур. Выбор Мищенко был не случаен — его казаки были признаны героями и любимцами всей Маньчжурской армии. Генералу было предоставлено право сформировать особый сборный отряд.
Мищенко вызвал добровольцев, честно предупредив: «раненые и больные, в отступление от обычного правила, будут брошены, дабы не обременять отряд и не замедлять скорость его движения». (Кстати, верный себе, Мищенко так и не оставил японцам ни одного раненого, хотя их будет немало. — Авт.). Добровольцев вызвалось больше, чем требовалось, и 26 декабря (по старому стилю) 75 сотен и эскадронов при 22 орудиях, прорвав левый фланг японских позиций, ушли за реку Ляохэ.
В канун Нового, 1905 года части Мищенко вышли к сильно укрепленным позициям Инкоу, стоящему у впадения реки Ляохэ в морской залив. Кавалеристам противостояли японские пехотинцы, уже поджидавшие их в окопах: внезапного удара не получилось. Чтобы не сбиться ночью при эвакуации раненых, командование отряда приказало зажечь костры — ориентиры у окрестных деревень. После артподготовки вспыхнули огни и в самом городе Инкоу — там начались пожары. Вот эти-то самые огни и сыграли свою роковую роль в ту новогоднюю ночь. Не зная местности, путаясь в чехарде костров и пожаров, войска сбились с пути, не зная, на какие огни выходить.
Японцы, засевшие за каменными укреплениями, хладнокровно расстреливали атакующих с расстояния в сто шагов. Казаки, находящиеся в первых рядах, попадали в волчьи ямы, запутывались в колючей проволоке, их винтовки и шашки были бессильны против артиллерийской картечи и ружейно-пулеметного огня. Трижды они яростно шли на приступ, и трижды остатки сотен откатывались назад. Жгучий мороз добивал раненых, которых не было возможности подобрать сразу.
Инкоу не был взят, но и планируемое японским командованием наступление в начале 1905 года не состоялось. На память от того набега в забайкальских, уральских и донских станицах остались не только Георгиевские кресты, похоронки и рассказы участников, но и песни
На первый взгляд, на казачьи песни (и текстом особенно) не очень похоже. Однако, знающие люди говорят — очень кавалерийская мелодия, замечательно на аллюры раскладывается.
Но и этот вариант, вполне возможно — не первый! Сам Кооль говорил, что мелодия и ритм стиха в целом им позаимствованы у старой каторжанской песни «Лишь только в Сибири займется заря», популярной еще в конце XIX века (записи не нашел — но представить легко):
Лишь только в Сибири займется заря,
По деревням народ пробуждается.
На этапном дворе слышен звон кандалов —
Это партия в путь собирается.
Арестантов считает фельдфебель седой,
По-военному строит во взводы.
А с другой стороны собрались мужики
И котомки грузят на подводы.
Вот раздался сигнал: — Каторжане, вперед! —
И пустилися вдоль по дороге.
Лишь звенят кандалы, подымается пыль,
Да влачатся уставшие ноги.
А сибирская осень не любит шутить,
И повсюду беднягу морозит.
Только силушка мощная нас, молодцов,
По этапу живыми выносит.
Вот раздался сигнал, это значит – привал,
Половина пути уж пройдена.
А на этом пути пропадает народ:
Это нашим царем заведено.
Молодцы каторжане собрались в кружок
И грянули песнь удалую,
Двое ссыльных ребят, подобрав кандалы,
Пустилися в пляску лихую.
Это «официальный» ее вариант, вошедший в большинство сборников. Есть и другой, менее пафосный и более «народный»:
Когда на Сибири займется заря
И туман по тайге расстилается,
На этапном дворе слышен звон кандалов –
Это партия в путь собирается.
Каторжан всех считает фельдфебель седой,
По-военному ставит во взводы.
А с другой стороны собрались мужички
И котомки грузят на подводы.
Раздалось: «Марш вперед!» — и опять поплелись
До вечерней зари каторжане.
Не видать им отрадных деньков впереди,
Кандалы грустно стонут в тумане.
Возможно, «Когда на Сибири». и стала основой и для казачьей, и для чекистской версий.
Но и это не всё. Еще в 1862 году Всеволод Крестовский написал стихи, которые стали известны в качестве цыганского романса «Андалузянка», исполнявшегося, видимо на эту же или очень близкую мелодию.
Андалузская ночь горяча, горяча,
В этом зное и страсть, и бессилье,
Так что даже спадает с крутого плеча
От биения груди мантилья!
И срываю долой с головы я вуаль,
И срываю докучные платья,
И с безумной тоской в благовонную даль,
Вся в огне, простираю объятья.
Обнаженные перси трепещут, горят, —
Чу. там слышны аккорды гитары.
В винограднике чьи-то шаги шелестят
И мигает огонь от сигары:
Это он, мой гидальго, мой рыцарь, мой друг!
Это он — его поступь я чую!
Он придет — и под плащ к нему кинусь я вдруг,
И не будет конца поцелую!
Я люблю под лобзаньем его трепетать
И, как птичка, в объятиях биться,
И под грудь его падать, и с ним замирать,
И в одном наслаждении слиться.
С ним всю ночь напролет не боюсь никого —
Он один хоть с двенадцатью сладит:
Чуть подметил бы кто иль накрыл бы его —
Прямо в бок ему нож так и всадит!
Поцелуев, объятий его сгоряча
Я не чую от бешеной страсти,
Лишь гляжу, как сверкают в глазах два луча, —
И безмолвно покорна их власти!
Но до ночи, весь день, я грустна и больна,
И в истоме всё жду и тоскую,
И в том месте, где он был со мной, у окна,
Даже землю украдкой целую.
И до ночи, весь день, я грустна и больна
И по саду брожу неприветно —
Оттого что мне некому этого сна
По душе рассказать беззаветно:
Ни подруг у меня, ни сестры у меня,
Старый муж только деньги считает,
И ревнует меня, и бранит он меня —
Даже в церковь одну не пускает!
Но урвусь я порой, обману как-нибудь
И уйду к францисканцу-монаху,
И, к решетке склонясь, всё, что чувствует грудь,
С наслажденьем раскрою, без страху!
Расскажу я ему, как была эта ночь
Горяча, как луна загоралась,
Как от мужа из спальни прокралась я прочь,
Как любовнику вся отдавалась.
И мне любо тогда сквозь решетку следить,
Как глаза старика загорятся,
И начнет он молить, чтоб его полюбить,
Полюбить — и грехи все простятся.
Посмеюсь я тайком и, всю душу раскрыв,
От монаха уйду облегченной,
Чтобы с новою ночью и новый порыв
Рвался пылче из груди влюбленной.
Во всяком случае, на этот мотив исполнялись варианты фольклорной переработки «Андалузянки», «Афонская ночь»:
Ах, афонская ночь так была хороша!
В небе черном звезда загоралась.
На терновой скамье под чинарой густой
Я монаха всю ночь дожидалась.
Нет родных у меня, нет друзей у меня.
Старый муж только деньги считает.
Он так любит меня, так ревнует меня:
Даже в церковь одну не пускает.
Убегу от него, убегу всё равно,
Убегу к молодому монаху.
Я его обниму, сколько хватит мне сил,
Ведь люблю я монаха без страха.
Ах, афонская ночь так была хороша!
В небе ясном заря загоралась.
На терновой скамье под чинарой густой
Я с монахом всю ночь целовалась.
Этот вариант звучал в 2008 году в программе «В нашу гавань заходили корабли» — но видео я не нашел, может, кто поможет?
Алла Смирнова исполнила этот романс на мотив, более всего сегодня известный по красноармейской песне «Там вдали, за рекой»
Мы разобрались, что она, как видимо, и казачья «За рекой Ляохе», берет начало в каторжанской «Лишь только в Сибири займется заря». Можно было бы предположить, что первоначальная мелодия «Андалузянки» просто затерялась и вытеснилась более известной, но в текстах «Андалузянки» и «Там вдали, за рекой» есть параллели: «Расскажу я ему, как была эта ночь Горяча, как луна загоралась» («Андалузянка»), «В небе ярком заря догорала» и «В небе ясном заря загоралась» («Там вдали, за рекой»). В «Афонской ночи» аналогично — «В небе черном звезда загоралась» и «В небе ясном заря загоралась». Если «Афонская ночь» и могла возникнуть после «Там вдали, за рекой», взяв ее строчки, то уж «Андалузянка» старше последней на более чем полвека.
Так что «Андалузянка» вполне могла петься на этот мотив — и более того, неизвестно, какая из песен появилась раньше — «Андалузянка» или «Лишь только в Сибири займется заря» — а значит, и стала источником мелодии для последующих песен.
В годы горбачевской перестройки я услышал множество пародийных стилизаций, самая популярная из которых, про израильскую армию («и бесплатно отряд поскакал на врага. «, «рабиновичв ранило в. спину») — ее до сих пор можно услышать от «арбатских бардов» у вахтанговского театра. В «лихие 90-е» пели про «там вдали у реки терли терки братки», где, конечно «рекетир молодой». Может, и не лучшие из вариантов — и тем не менее, это тоже продолжение жизни песни, вот уже в третьем столетии.
По ходу поисков для этого постинга выяснилось, что при Советской власти был не только чекистско-комсомольский вариант — была и песня раскулаченных из Саратовской губернии, высланных в 1930-м на Пинегу:
Закинут, заброшен я в Северный край,
Лишен драгоценной свободы.
И вот протекает вся молодость моя,
Пройдут самы лучшие годы.
Товарищи-друзья раскулачили меня,
Во что ж вы меня превратили?
Богатство мое все пошло ни во что,
На север меня проводили.
И вот я впоследствии на севере живу,
Никто на свиданье не ходит,
В неволе сижу и на волю гляжу,
А сердце так жаждет свободы.
Однажды толпа любопытных людей
Смотрела с каким-то надзором,
Как будто для них я разбойником был,
Разбойником, тигром и вором.
Товарищи-друзья, вы не смейтесь надо мной,
Быть может, и с вами случится:
Сегодня — герой, а назавтра с семьей,
Быть может, придется проститься.
Такой текст аписан М. А. Лобановым в 1992 г. в Ленинграде от Ефросиньи Александровны, в девичестве Дунаевой, род. в 1918 г. в деревне Явзоры Сурской волости в Пинежье; песню слышала в родной деревне от раскулаченных из Саратовской губернии в 1930-31 гг. далее цитирую его статью «Песня раскулаченных»
А почему бы и не верная? Песня-то — старая каторжанская.
Но и это — не всё. Обещал вернуться к «махновскому» варианту — смотрите, вот и украинский текст. Очень мне нравится. Причем исполнитель, Тарас Житинский, исполняет ее на «старинную казацкую мелодию времен Украинской Народной Республики». (Отступая от темы, не могу заодно не дать ссылочку на другую старую песню, которая у него тоже — махновская, и о которой я уже писал — еще про атамана Платова сочиненная «Любо, братцы, любо»)
Вот такие дела, товарищи Шухрай и Корчагин, с песней вашей буденновской.
Она, надеюсь, еще не одну сотню лет проживет. Интересно, какой и чьей будет при моих внуках?
Написано man-yak Прочитать цитируемое сообщение
Источник
А. Александров, Н. Кооль. ТАМ ВДАЛИ ЗА РЕКОЙ
Обработка А. Александрова, слова Н. Кооля
ПЕСНЯ «ТАМ ВДАЛИ ЗА РЕКОЙ». АККОРДЫ ДЛЯ ГИТАРЫ
Размер 3 / 4
ли, за рекой Зажигались огни,
ярком заря дого-
ТРАНСПОНИРОВАТЬ В ДРУГУЮ ТОНАЛЬНОСТЬ. НА ПОЛТОНА
Текущая тональность: ля минор
I. Струны от 6-ой до 1-ой (слева направо).
II. Номер лада.
III. Открытая струна.
IV. На струне не извлекается звук.
V. Пальцы: указательный ( 1 ), средний ( 2 ), безымянный ( 3 ), мизинец ( 4 ).
VI. Барре указательным пальцем.
ПЕСНЯ «ТАМ ВДАЛИ ЗА РЕКОЙ». ПОДОБРАТЬ БОЙ (ПЕРЕБОР)
Шестиструнная гитара. Аккомпанемент и ритмические рисунки
Очень часто, выучив расположение аккордов на грифе гитары, начинающие гитаристы задаются вопросом: как должна вести себя правая рука в процессе исполнения аккомпанемента? Какой ритмический рисунок больше подходит для той или иной песни? Стоит ли играть аккомпанемент боем или перебором?
Строго говоря, любую песню можно сыграть любым ритмическим рисунком, однако есть и некоторые «правила». Всё зависит от характера и жанра исполняемого произведения. Так, лирические песни обычно исполняются перебором (в классической гитарной терминологии этот приём называется «арпеджио»), маршевые — боем (расгеадо), песни сдержанного характера — аккордами. Опытному гитаристу всё это может показаться само собой разумеющимся, а вот начинающему, на первых порах, не помешает какая-нибудь «шпаргалка» или краткий справочник. Данная небольшая программа, в которой представлены наиболее употребительные ритмические рисунки для популярных песенных размеров (2/4, 3/4, 4/4 и 6/8), и является подобным справочником.
ПЕСНЯ «ТАМ ВДАЛИ ЗА РЕКОЙ». ТЕКСТ
Там вдали, за рекой
Зажигались огни,
В небе ярком заря догорала,
Сотня юных бойцов
Из будённовских войск
На разведку в поля поскакала.
Они ехали долго
В ночной тишине
По широкой украинской степи,
Вдруг вдали у реки
Засверкали штыки:
Это белогвардейские цепи.
И без страха отряд
Поскакал на врага,
Завязалась кровавая битва,
И боец молодой
Вдруг поник головой —
Комсомольское сердце разбито.
Он упал возле ног
Вороного коня
И закрыл свои карие очи:
«Ты, конек вороной,
Передай, дорогой,
Что я честно погиб за рабочих».
Там вдали, за рекой,
Уж погасли огни,
В небе ясном заря загоралась.
Капли крови густой
Из груди молодой
На зеленые травы сбегали.
Три последние строки куплетов повторяются
ПЕСНЯ «ТАМ ВДАЛИ ЗА РЕКОЙ». АВТОРЫ
Советский композитор Александр Васильевич Александров (1883—1946)
АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВ
Александр Васильевич Александров родился 13 апреля (1 апреля по старому стилю) 1883 года в деревне Плахино Рязанской губернии в крестьянской семье. Заниматься музыкой Александров начал в Петербурге в регентских классах Придворной певческой капеллы. В 1900-м поступил в Петербургскую консерваторию, но по болезни прервал занятия. В 1909 году Александров продолжил учёбу в Московской консерватории, которую окончил в 1913 году по классу композиции, а в 1916 году — по классу пения. В 1928-м году Александров организовал Ансамбль красноармейской песни и пляски, который в 1937-м году завоевал Гран-При на Всемирной выставке в Париже. Самые известные песни Александрова — «Священная война» (1941) на слова В. Лебедева-Кумача, ставшая музыкальной эмблемой Великой Отечественной войны, и «Гимн СССР» (1943) на слова С. Михалкова и Г. Эль-Регистана. Александров известен также своими обработками для хора революционных песен — «По долинам и по взгорьям», «Из-за лесу», «Гулял по Уралу Чапаев-герой» и др., а также русских народных песен — «Вниз по матушке по Волге», «Не шуми ты, мати, зелёная дубравушка», «Ой, да ты калинушка» и др. Александр Александров имеет звания Народного артиста СССР (1937), доктора искусствоведения (1940), генерал-майора Советской Армии (1943) и лауреата Государственной премии СССР (1942 и 1946). Умер Александр Васильевич 8 июля 1946 года в Берлине. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.
Советский поэт Николай Мартынович Кооль (1902—1974)
НИКОЛАЙ КООЛЬ
Николай Мартынович Кооль родился 4 декабря 1902 года в Лифляндской губернии (ныне — Эстония) в семье мелкого арендатора. В раннем возрасте покинув родительский дом, будущий поэт сменил множество жизненных занятий, пока, наконец, в 1918-м году не оказался в Белгороде, где вступил в РККА. После ранения занимался организацией комсомола в Белгороде и Курске, окончил Белгородскую и Курскую совпартшколу, с 1920-го по 1924-й год служил в ЧОНе (ЧОН — Части особого назначения для борьбы с контрреволюцией), а в 1924-м — в ОГПУ. Во второй половине 1920-х годов Кооль учился на заочных отделениях МГУ, Института красной профессуры и МГПИ им. В. И. Ленина. В 1930-е годы поэт работал редактором Научного отдела Государственного издательства РСФСР (1930), преподавал на Дальнем Востоке (1930-е) и в Москве (с 1938). В годы Великой Отечественной войны Кооль служил командиром роты, а затем — батальонным комиссаром Эстонского стрелкового корпуса. В эти годы им был создан перевод эстонского богатырского эпоса «Калевипоэг». После войны (с 1948-го по 1960-е годы) поэт работал преподавателем Всесоюзного заочного финансово-кредитного техникума. Николай Мартынович Коль умер в 1974 году.
ПЕСНЯ «ТАМ ВДАЛИ ЗА РЕКОЙ». ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ
Митрофан Борисович Греков (1882—1934). Трубачи Первой Конной (1927)
Если спросить сегодняшних комсомольцев — знают ли они песню «Там, вдали, за рекой», наверняка все ответят утвердительно, но очень немногие смогут назвать автора этой песни. Долгие годы ее вообще считали народной, пели и печатали как народную.
А на самом деле у песни есть автор — Николай Мартынович Кооль.
Лет пятнадцать назад он был в Москве по своим писательским делам — он работал тогда над переводом с эстонского языка на русский большого романа, шестнадцатого по счету. Когда мы случайно встретились в Большом Гнездниковском переулке, где находилось издательство «Советский писатель», Николай Мартынович достал из толстого потрепанного портфеля новенький песенник и, усмехаясь, пожаловался: «Вот опять про меня забыли. А я-то ведь живой. На толстых книгах мою фамилию пишут, а здесь забыли. »
Песню «Там, вдали, за рекой» Кооль написал, еще не будучи профессиональным писателем, более полувека назад, в 1924 году, когда учился в Курской совпартшколе и печатал стихи в курских газетах под псевдонимом «Колька-пекарь». Для песни он использовал слегка измененный мотив старой сибирской песни политических ссыльных «Лишь только в Сибири займется заря».
Лишь только в Сибири займется заря,
По деревне народ просыпается.
На этапном дворе
Слышен звон кандалов,
Это ссыльные в путь отправляются.
Призванный в армию, Николай служил в войсках особого назначения при коллегии ВЧК в Москве. Тогда он и предложил командиру дивизиона использовать на занятиях по строевой подготовке песню «Там, вдали, за рекой».
И — странная вещь — строевая красноармейская песня, которая в отличие от маршевой «Молодой гвардии», была лирической, отлично выполнила свою боевую задачу.
Ротные запевалы, переписывая стихи, конечно, забывали про автора. Так песня и распространилась сначала по Московскому гарнизону, а потом и по всей стране. Песня-рассказ о гибели молодого красногвардейца стала живым памятником легендарном героям гражданской войны. Под эту песню через много лет вспоминали о погибших героях Великой Отечественной войны. Автор ее вместе со всем народом прошел четыре долгих военных года. И новым смыслом наполнились знакомые щемящие строки:
И без страха отряд
Поскакал на врага,
Завязалась кровавая битва.
И боец молодой
Вдруг поник головой —
Комсомольское сердце пробито.
Только после войны обнаружили автора стихов. Тогда и стала известна история их появления.
В наши мирные дни «Там, вдели, за рекой» не перестает быть любимой песней не только взрослых и молодежи, но и школьников.
Трогательный безыскусный рассказ о бойце-комсомольце заставляет нас переживать его гибель, делает его дорогим, близким человеком.
Это хорошо выразил в своих стихах капитан И. Смирнов 1 :
Я не плакал от боли,
А от песни — случалось.
. По-над полюшком-полем
Тихо песня качалась!
«Там, вдали, за рекою. »
Я все ждал, что расскажут,
За какою-такою.
Вдруг она мне встречалась
По случайности странной?
Только так и осталась
Та река безымянной.
К 50-летию Советской власти был проведен Всероссийский конкурс на лучшее художественное произведение для детей. Первую премию получила повесть писателя Юрия Коринца «Там, вдали, за рекой». Автор дает подзаголовок: «Повесть о дяде». И главный герой говорит: «Мой дядя нашел себя. Он нашел себя в революции. Он делал революцию, а потом создавал Советскую власть». Любимой песней дяди была «Там, вдали, за рекой».
Вечно будет волновать сердца романтика и высокая скорбь небольшого стихотворения, написанного комсомольцем Николаем Коолем.
1 Цит. по кн.: Это юность моя / Сост. А. Шилов. М., 1966.
Источник: В. Викторов, М. Садовский. Звонкие судьбы. М., 1980
ПЕСНЯ «ТАМ ВДАЛИ ЗА РЕКОЙ». СЛУШАТЬ ОНЛАЙН
Тег audio не поддерживается вашим браузером. Скачать песню.
Источник